Сложенный веер - Страница 140

140

— Не для тебя, Лисс. Для него.

— ???

— Он мой сын.

Мне нужно разрешение на ношение оружия. Мне обязательно нужно иметь такое разрешение. Иначе я куплю себе скорчер на черном рынке и начну с того, что убью командора Разумовского. А еще мне нужно таблеток от головной боли. Целую тонну. И электрошок или чем там еще лечат от слуховых галлюцинаций.

— Он мой сын, — Разумовский будто постарел лет на десять.

— Ну тогда мы с вами в одной лодке, дядя Леша, — не выдержала Лисс. У нее явно начиналась шизофрения. — У вас сын — полноправный монарх Дилайны, у меня дочь — наследная принцесса Дилайны. Янки при дворе короля Артура.

— И тем не менее это так, — Гетман положил на стол перед Лисс небольшой медальон цвета осеннего неба.

* * *

Осеннее небо цвета побитой дождями листвы, побитая дождями листва цвета осеннего неба… Ноябрь на Делихоне.

«На кой черт я им сдалась», — бормочет, кутаясь в плащ, почетная гостья специальной сессии Звездного совета, посвященной юбилею вхождения Делихона в Звездную Конфедерацию, Алиссия Ковальская, пока шлюзовые двери отеля выпускают ее под непрекращающийся с утра ливень. Неужели некому во всей Конфедерации сорок минут трепаться про межпланетную систему образования, культурные обмены «мы вам — двадцать желе с Галлинаго, вы нам — дюжину религиозных маньяков со Сколопакса» и прочий гуманитарный компонент?

Увы и ах. Вероник Хетчлинг — когда-то личный инструктор Лисс по вживанию в медиевальные сообщества, двухметровая амазонка с выражением серийного убийцы в огромных кристально-прозрачных серых глазах, заставлявшая Лисс распластываться по стенам университетских аудиторий своим неподражаемым и абсолютно летальным «Почему. Вы. Опоздали?»… эта самая Вероник Хетчлинг, которую сам Гетман встречал и провожал с «Ой-ёёё», написанным большими буквами поперек его загорелого лица; которая одним недовольным движением бровей вызывала у всех своих учеников, а не только у Лисс, суеверный ужас… так вот, эта самая Вероник оказалась главой программного комитета юбилейных торжеств на Делихоне. И номер коммуникатора Лисс у нее был. И когда Лисс жалобным тоном проблеяла что-то про «приглашение мне как бывшему члену Звездного совета я уже отправила в шредер», началось такое… ТАКОЕ началось… Короче, Лисс вместо категорического «нет-нет-нет», сказала решительное «да». И получила за это в трубке коммуникатора резкое «хорошо» без всякого «до свидания».

Госпожа Хетчлинг игнорировала детали этикета.

«Но заказать глайдер почетному гостю все-таки бы могла», — брюзжала Лисс, пытаясь попадать ногами мимо распластавшихся по всей площади, ведущей к Дворцу конгрессов, луж темной делихонской воды. Что-то у них содержалось в атмосфере, причем не загрязнения какие-нибудь, ни-ни, а вполне себе безобидные бактерии, которые активно размножались к осени и окрашивали небо, дождь и начинающие опадать листья в однообразный свинцовый цвет.

В этом свете оранжевые делегаты с Галлинаго, деловито переползавшие с места на место у самого входа во Дворец, выглядели еще более одиозно, чем обычно, зато хоммутьярские ребята с щупальцами вписывались в пейзаж идеально. Их просто не было видно, что Лисс тут же и подтвердила на собственном опыте, на одно из неосторожно вытянутых щупалец наступив.

Слава богу, щупальценосец оказался знакомым, хотя и труднопроизносимым (несколько лет они рядом сидели на заседаниях Звездного совета), и вместо международного конфликта тут же произошло братание Лисс с господином Тхараизаута, ныне полномочным послом Хоммутьяра на Делихоне, и знакомство с компактной группой таких же высокопоставленных представителей этой далекой и солнечной планеты, вылившееся в бесконечные рукощупальцепожатия, обнимания, раскланивания и тирады во здравие великих космических держав и каждого из присутствующих лично.

«Такой витиеватый ритуал представления, — думала продрогшая Лисс, наконец избавившись от вежливых хоммутьяров, — позволителен только на планетах с тропическим климатом, таких как Хоммутьяр. На Когнате, где выше нуля градусов температура не поднимается никогда, можно было бы уже окочуриться от собственного политесу. Ну и вообще, у ребят хорошее настроение. При том, что плотность поверхности Хоммутьяра примерно как у манной каши, пребывание на любой планете с твердой поверхностью они воспринимают как детский аттракцион. Сразу можно понять, кто из них новичок в галактических путешествиях: вон как забавно балансируют щупальцами».

Лисс не смогла сдержать улыбки. В клипсе-лингвотрансляторе царила полная какофония. Лисс выставляла настройки так, чтобы перевод шел только с тех языков, которые она не знала. Поэтому сейчас у нее в ухе поистине происходило вавилонское столпотворение: на фоне низкого рокотания мхатмианцев еще резче, чем обычно, выделялись прищелкивающие трели подицепсов, в четкую структуру конфедеративной речи то и дело вплетались рубленые аппанские фразы, мелодичный, чуть в нос верийский выговор, скрипучий винегрет из согласных и гласных, который называли своим языком ситийцы. «Охаде!» — послышалось совсем близко. Лисс повернула голову.

На ступеньках Дворца конгрессов, брезгливо поддернув полы орадов, вдоль которых перетекало по своим делам галлинагское желе, стояли дары Аккалабата. Приветствие относилось к проходившему мимо послу Когнаты. Этого, ничем внешне не отличавшегося от землян, можно было узнать по количеству меховых деталей в одежде. «Бедные, бедные зверики!» — покачала головой Лисс. «Мое почтение, лорд-канцлер», — когнатянин наклонил голову по направлению к высокой фигуре в серебристом ораде.

140