Сложенный веер - Страница 275

275

Не поднимая головы, Медео продолжает:

— Я никогда не задумывался. Нас трое. И есть еще побочные ветви Эсилей. Все они связаны с нами большим или меньшим родством, и так же устроено у Дар-Пассеров, Дар-Умбра. Почему у Халемов не так?

— Я тебе расскажу.

Надо было все-таки быстренько убить его и пойти спать, — Кори наблюдает за Медео, ногой задвигающим оставшиеся книги в угол и присаживающимся поближе. Беседа грозит затянуться. А я устал, как же я устал…

— Это было пятьсот лет назад.

Голос Корвуса певучим не назовешь. Скорее, он, как назойливое насекомое, буравит мозг, проникает аж до подкорки. Но Кори так устал… ему так хочется спать. И ему снятся такие хорошие сны…

Эпилог

Тейо повернулся к скалистой стене, изрытой входами в пещеры, и выкрикнул:

— Койя! Здесь лорд Дар-Эсиль, чтобы поговорить с тобой!

Из темноты пещерного жерла появилась тоненькая фигурка.

— Я иду, папа!

Шагнула на свет, потом дальше — через край пещеры.

Медео бросился на помощь. Всплеснули над его головой изящные золотистые крылья.

— Фуух! — раздался тоненький голосок. — А папа говорил, вы там умеете летать хорошо, столичные дары. Ты чуть о стенку меня не размозжил.

Девочка, забавно болтая крыльями в воздухе, присела на узеньком скальном карнизе и с любопытством разглядывала незнакомца.

* * *

«Скорей! Скорей! Скорей! Скорее же!»

— Не топочи, — отец, упершись руками в дверную раму, стоит на пороге капитанской рубки.

— Я не топочу.

— Топочешь, — он поворачивается и возвращается в рубку, сгорбив плечи, будто слайддверь мала для властелина Дилайны. Небольшой демонический конформ — вылитый земной стегозавр, только с кислотно-мажентовыми пучками шерсти на ушах и на кончике хвоста — продолжает расстроенно топотать по коридору. Взад-вперед, взад-вперед.

Скорее бы уже! Как там этот вредный, противный, вовсе не интересующий Наше Королевское Высочество лорд-канцлер?

Сильва. Субъективно. Супер

Глава первая, которую можно пропустить тем, кому всё равно, был ли Пушкин пьян, когда писал «Я помню чудное мгновенье», или…

…тем, кто не хочет знать, кто такая Сильва Плэт, кто совершенно равнодушен к биографическим подробностям жизни писателей, даже любимых. Мне же, напротив, всегда было любопытно «потрогать» создателя и хорошенько прочувствовать разницу между плотью и душой, между тем, КАК человек дышит и ЧЕМ он дышит, разобрать устройство его легких, вряд ли таких же, как у всех остальных. Конечно, я имею в виду только тех, кто «как дышит, так и пишет». У таких смельчаков и получаются маленькие трагедии, комедии ошибок, романы в стихах и поэмы в прозе…

На этот раз мне повезло. Так случилось, что с автором «Сложенного веера» мне не пришлось знакомиться специально, я давно знала Сильву Плэт, а точнее, Сильвию. Именно так ее звали до тех пор, пока она лихо не обрубила концовки своих имени и фамилии ради эффектного лингвистического псевдонима. Ради французского «пожалуйста!» в русском прочтении. И возможно, с этого началось ее превращение. Потому что, прочитав ее книгу, все мы, ее давние друзья и приятели, в один голос воскликнули: «Сильвия, познакомь нас с этим автором! Ведь не могла же та девочка, с которой мы когда-то учились на одном курсе, а потом переписывались и дружили, не без оснований полагая, что знаем друг о друге почти все, не могла та девочка, давно ставшая взрослой женщиной и даже профессором, никак не могла она сочинить всю эту „Вселенную Веера“ с буйством красок, разнообразием форм, пьянящими ароматами, битвами страстей, негромкой моралью и невероятной жизнеспособностью персонажей. Не могла, потому что жизнь известной нам Сильвии — это совсем-совсем другая история. Впрочем, теперь-то понятно, что не „другая“, а история „О том, как управлять судьбой“, или „Как Выбирать из собственного Веера возможностей“».

Сильвия, замок предков

Замок — это громко сказано, конечно. Реставрированные развалины в часе езды от Пуатье. Современные электроприборы и покрывала из лионского бутика постельных принадлежностей. Кухня — по последнему слову техники, но все же… Здесь царит дух старой Франции. Винные подвалы не переделаны в подземную парковку, а в хлеву до сих пор живут очаровательные ослики. Да и взрослые дети владельца замка, наведываясь в родные пенаты из дальних уголков страны или мира, не прочь отведать кабаньего мяса, на которое они утром того же дня охотились, пока оно бегало по окрестным перелескам в облике вепря. От предков, построивших замок шесть веков назад, осталась одна-единственная башня, старинные потолочные перекрытия и арки в стенах, жаркие камины, ров с водой, ярко-зеленая до рези в глазах трава под пронзительным голубым небом и… запах Атлантики, который прилетает в раскрытые окна через десятки километров, заражая всех детей в замке жаждой странствий и неистовой любовью к далекой-далекой мечте.

У каждого она своя. Так уж повелось.

Когда-то молодой французский офицер войска «Антанты» встретил в России девушку с прозрачными серо-голубыми глазами и облаком веселых русо-рыжих завитушек, обрамлявших ее маленькую головку. Встретил и не смог забыть. Конечно же, как это на самом деле случается в жизни чаще, чем в романах, родители юноши, гордо носившие имя старинного графского рода, даже представить не могли, что их сын может привести в дом дочь врача. Ну, не совсем, врача, а профессора медицины Московского университета. Да и мама избранницы так и не стала домохозяйкой из клана наседок. Она сочиняла музыку, дружила с учениками Римского-Корсакова, была знакома и с самим мэтром. И все же, графы Сен-Пьер Дюшлен не привыкли к мезальянсам. Поэтому сыну, вернувшемуся из России, в родительском благословении на брак с неизвестной русской было отказано.

275