Сложенный веер - Страница 37

— Все на борьбу с насекомыми в голове? — Лисс снова уселась рядом с Гетманом.

— Не на борьбу. На познание. Долгие и серьезные отношения. Свой среди чужих, понимаешь ли… А чтобы наши уникальные специалисты не превратились в изгоев в своих высокоразвитых и высокоморальных обществах, придется все делать тихо-тихо. Другого способа я не знаю. Повышенный уровень секретности операций. Это бремя. Но. Ты увидишь миры, в которые иначе доступ тебе будет закрыт, прикоснешься к таким знаниям и артефактам, о которых большинство земных историков и даже астрокультурологов мечтать не смеют. И никаких подицепсов! — швырнул на чашу весов Гетман последний аргумент. — Лады?

— И сколько нас там таких будет, однопроцентных?

— Значит, лады, — усмехнулся Гетман. — В первом наборе… ты одна. Но пестовать тебя будут лучшие из лучших, по сравнению с некоторыми из них я, вообще, нигде не был.

— Это как?

— Ну, практически не выходил с планеты Земля. Провел жизнь под ковром в ученом кабинете. Махровый «матрасник».

— Кокетничаете.

— Увидишь. Экзаменов не будет. Будущие преподаватели специальных дисциплин просто на тебя посмотрят.

— Боюсь представить.

— Такуду боишься, например?

Лисс широко улыбнулась:

— Такуду — нет. Но вы ведь не по сравнению с ним «махровый матрасник», как я догадываюсь. Интересно будет увидеть других.

— Значит, договорились? — Гетман протянул ей руку и помог встать. Рукопожатие, скрепившее их договор, приобрело тем самым вполне утилитарный характер.

Она первая пошла от берега к дому.

— Лисс, еще. У меня есть к тебе одна просьба, — самые важные слова Гетман всегда предпочитал произносить в спину собеседнику, чтобы тот сделал усилие повернуться и лучше запомнил сказанное.

— К вам в школу придет в этом году новый мальчишка. Меня попросили… Ты присмотри за ним, ладно, а?

— Он нуждается в моем присмотре?

— Вряд ли. Но ты все-таки присмотри. Директор ради меня пошел на несколько свободное толкование правил приема.

— Говорящее желе с Галлинаго?

Гетман долго молчал. Лисс успела даже испугаться, что ее шутка оказалась правдой.

— Нет. Птероантроп с Аккалабата.

— Оххх.

Отец Лисс приветственно помахал рукой, сидя на березовом бревне возле шашлычницы.

Глава II. Жизнь оказывается богаче, чем представления о ней. У всех

Лисс четырнадцать лет назад

Явление курицы не вписывалось в жизненные планы Лисс никаким боком. Тем не менее оно, как и предупреждал Гетман, произошло. Курица была определена на шестой курс, вселилась в соседнюю комнату, которую острые на язык старшекурсники тотчас же прозвали инкубатором, и начала ходить по тем же коридорам, лестницам и библиотечным залам, что и Лисс. Единственным, что делало пребывание курицы по соседству терпимым, был раздел про Аккалабат из планетного классификатора, несмотря на скудость информации, позволявший надеяться на столь любезные Лиссьему сердцу мечи и кинжалы, придворные заговоры и междуусобные войны, шитые золотом знамена и выцветшие от времени гобелены.

Всем сердцем сожалея, что оружие у курицы отобрали (оставили бы хоть кинжальчик, чтобы можно было дождаться, пока какой-нибудь жлоб толкнет несуразное пернатое в коридоре, и полюбоваться на последствия), Лисс даже пробралась в спортзал на отбор в фехтовальную секцию, чтобы оценить боевую составляющую аккалабатской медиевальной цивилизации в действии.

Действо получилось не впечатляющим. Желавшие заниматься с нуля демонстрировали общую физическую подготовку и крутили тестовые тренажеры. Новички, обладавшие уже хоть каким-то опытом, выбирали оружие и сражались с инструкторами, получая затем либо отказ (общим принципом Анакороса было «учить студента тому, к чему у него есть способности, и не заставлять прыгать выше головы»), либо распределение в ту или иную группу: рапира, верийский меч, сабля, катана… некоторых названий не знала даже Лисс.

Кур просидел, сгорбившись под черным плащом на лавочке, почти до конца испытаний, внимательнейшим образом разглядывая то свои ногти, то потолок физкультурного зала, то разметку пластикового пола. Напоминал он даже не курицу, а усталую, утомленную жизнью ворону. Для усугубления впечатления в какой-то момент он извлек из своих длинных волос темную прядь и, скосив глаза, намотал ее на нос. Потом размотал, потом намотал опять… Когда до него дошла очередь, как-то очень тихо поднялся, сдул с носа намотанную прядь и прямо в плаще установился на фехтовальной дорожке, по пути, почти не глядя, прихватив себе с тумбы с оружием верийский клинок, больше всего напоминавший китайский прямой обоюдоострый меч.

Вид этой фигуры, замотанной от шеи до пят в бесформенную хламиду, с выступающими контурами на манер горба за спиной и каким-то потерянным выражением лица, без слов сообщал, что все медиевальные цивилизации — лузеры. Вот только ни один из проводивших отбор тренеров не сделал куру замечания за ненадетую защиту, не стал задавать вопросов об имеющемся опыте фехтования и вообще не спешил начинать тестирование. Образовав плотную кучку в дальнем углу зала, тренеры вступили в бурную дискуссию, сопровождавшуюся активной жестикуляцией, самым узнаваемым в которой был земной жест пальцем у виска. Кур все это время молча стоял посередине зала, только меч переложил из руки в руку, словно в размышлении, а как вообще его держать. Наконец, старший тренер, верийский мастер оружия с гладко выбритым черепом и холодными глазами на безбровом лице, выбрался из кружка коллег.