Сложенный веер - Страница 228

228

Медео сидит в углу на неубранной кровати, на руках у него — маленькая темноволосая женщина, жалобно всхлипывающая в плечо. Он гладит ее по волосам, шепчет что-то ободряющее, наконец, поворачивается к брату:

— Как ты догадался?

— Это Аккалабат, братик, если ты не заметил, — лорд-канцлер ужасно доволен тем, что «это Аккалабат».

— Но королева же сказала… она позволила нам. Я думал, что вопрос решен.

— Он думал, что вопрос решен! Медео, ты чудо! Ты еще чуднее, чем Элджи, хочу я сказать! — Кори, темноволосый и жилистый, как Хьелль, напоминает сейчас Лисс изящного, матово-прозрачного, как туманы Эсильских болот, Сида. Сида, стоящего в рубке «Альтеи» и прижимающего меч к горлу посла Краснова. С таким видом земной ребенок распаковывает новогодний подарок.

— Он думал, что вопрос решен, и отправился домой пешком! Не прекращая при этом разговоры разговаривать… с женой нашей малоуважаемой мамы.

— Заткнись, а? — Медео возражает, но вяло, и Лисс делает ему жест рукой, что, мол, не стоит, что ей все равно, пусть Кори выскажется.

— В чем-то ты, конечно, прав. Вопрос был решен. Но совсем в другом смысле, — продолжает Кори. Теперь он сидит на подоконнике, свесив ноги внутрь. Мечи убраны, заколка из волос выцеплена, на серебристом ораде ни пятнышка — ни дать ни взять, лорд-канцлер Аккалабата, наслаждающийся теплым летним вечером в кругу семьи.

— Ровно в тот момент, когда королева, как ты выражаешься, «позволила», смертный приговор твоей жене был подписан. Ее Величеству даже не требовалось незаметно кивать кому надо. Все сами все поняли. В добровольцах недостатка не было, — Кори широким жестом обводит скромную комнату. В ней на полу только три тела, но Лисс была на лестнице и все понимает. Медео на лестнице не был, поэтому она быстро шепчет ему:

— Посмотри снаружи!

Он смотрит недоуменным взглядом, потом бережно пересаживает леди Эрлу на постель, подбегает к двери, выглядывает…

— Кори!

— Что «Кори»? — сварливо отвечает лорд-канцлер.

Медео в два прыжка оказывается рядом с ним, обнимает.

— Мой брат сошел с ума, — недовольно бормочет лорд-канцлер, высвобождаясь.

— Их же там…

— Я не считал, — грубо прерывает Кори брата. — Не важно сколько, важно из каких кланов. И нужно это запомнить. На всю жизнь. Ты меня понял?

— Да, Кори, понял, — Медео, не поднимая глаз, опускается на одно колено.

— Это еще что? — осведомляется лорд-канцлер.

— Ты глава семьи, Кори. Это признание.

— Не нуждаюсь, — лорд-канцлер аккуратно огибает коленопреклоненного Медео, как будто об него, а не о валяющиеся у двери тела можно испачкаться, и быстро выходит. Взгляд, который он на пороге бросает на Лисс, нечитаем, но ей все равно. Всхлипывающая на кровати Эрла жива, а лорд-канцлер… «Он все равно наш мальчик», — тихо вздыхает Лисс и поворачивается к невестке:

— Леди Эрла, лорд Дар-Халем и я просим Вас почтить своим присутствием наш замок.

Лисс видит, как плечи Медео распрямляются, но он не спешит подняться с колен. Он кладет руку, согнутую в локте, на подоконник и надолго утыкается в нее носом. «Пусть поплачет, — решает Лисс. — Он тоже наш… мальчик».

Маршал Дар-Халем, лорд-канцлер Дар-Эсиль

— И ты ее нашел…

— Ровно там, где ты и предполагал, — Кори спрыгивает с подоконника в комнату. Оглядывается по сторонам — он давно здесь не был. Кажется, что целую вечность. И кажется, что ничего не изменилось. Только вместо маминой белой шали на спинке кресла… Вся злость и усталость нескольких дней выплескивается на ни в чем не повинную джинсовую куртку.

— Ненавижу! Ненавижу! Дрянь!

Лорд Дар-Халем не делает и шагу, чтобы поднять куртку с пола. Холодно замечает в пространство:

— Ты оскорбляешь мою жену. И меня. В первую очередь тем, что ведешь себя как несдержанный капризный мальчишка.

Где-то в глубине души внутренний голос шепчет: «Ты оскорбляешь мать Маро», но Кори приказывает ему замолчать. Он ничего не желает слышать. Клинки сами собой вылетают из ножен.

Лорд Дар-Халем усмехается. С лицом, на котором написано: «Ну что с тебя взять?» — нехотя вытягивает мечи. Сбрасывает орад, встает в позицию. Кори ждет — внешне терпеливо, но кровь стучит в висках и будоражит вены. Сейчас. Наконец. Выпад. Удар. Сбив по косой. Переход…

Кори не надо смотреть на часы, чтобы узнать, сколько это было. Три минуты. Он шевелит раненым плечом, морщится.

Верховный маршал Аккалабата может убить лорд-канцлера Аккалабата только по прямому приказу королевы. Поэтому два лезвия, крест-накрест прижимающие к стене его горло, ничего не значат. Кроме того, что он проиграл.

Лорд Дар-Халем опускает мечи. Отходит, присаживается на край стола, одобрительно бросает:

— Неплохо. Учитывая то, что ты сегодня много дрался, а я свежий. Совсем неплохо.

У Кори от стыда и неожиданности горят уши. Он устало сползает по стене на корточки, слабо протестует:

— Это не была тренировка.

Хьелль делает несколько шагов вперед, нависает над ним, смотрит внимательно, как в первый раз. Хмыкает, быстро выходит из комнаты. Кори закрывает глаза и решает, что будет сидеть так, пока не упадет — носом вперед. Все равно сил больше ни на что нет. Даже раскрыть глаза на звук шагов, прореагировать на ловкие движения пальцев, смывающих кровь с предплечья, перебинтовывающих длинный порез на левой руке. То, что деловито, как план объездки новой лошади, сообщает Хьелль, Кори тоже слушает с закрытыми глазами.

— Сид умер не за нее. И не из-за меня. Это было чистой воды самоубийство. Ты что, правда, думаешь, он не мог справиться с десятком ситийцев? Это смешно.

228