Сложенный веер - Страница 230


К оглавлению

230

— Это не повод для самоубийства.

— Повод, сын. В последний год он уже дошел до точки. Он всегда боялся одиночества, а оно обступало его со всех сторон. Элджи уехал на Анакорос, ты сидел на Когнате, Медео уже тогда был неуправляемым, и мы вечно грызлись из-за него. Сиду, вечно недоверчивому и в силу своей должности вынужденному сторониться других даров, не с кем было поговорить, не с кем выпить… и только тихая, всегда улыбающаяся жена дома. Я бы тоже свихнулся, что говорить. И его грызла совесть. Он до конца считал, что сломал мою жизнь, хотя я тысячу раз говорил ему, что это не так.

— Это не так? — эхом переспрашивает Кори.

Лорд Дар-Халем хмуро крутит головой.

— Я был счастлив. Была счастлива, как только может быть счастлива деле. С любимым человеком. Прекрасные дети…

— И даже когда ты начал (Кори с усилием проглатывает окончание женского рода) фехтовать со мной? Тебе не хотелось вернуться?

— Абсолютно. Мне было хорошо. Фехтование только мешало. Честно.

— Но если ты подозревал, что отец дошел до точки, почему ты не остановил его? Почему ничего не сделал?

— Ты не слушал меня, Кори? Твоего отца мог остановить один человек в мире — Хьелль Дар-Халем. Мнение леди Дар-Эсиль для него ничего не значило, было пустым звуком. Твой отец совершил самоубийство, чтобы избавиться от леди Хеллы и ее чертовых детей. Для него все это выглядело так, будто он убил меня своими руками… он так и не смог излечиться от этого чувства.

Кори морщится, но пропускает мимо ушей земное ругательство, брошенное отцом. Все это так непривычно для него: сам их разговор, осознание того, что за браком их родителей стояли какие-то отношения, о которых он ничего не знает…

— А как остальные? — спрашивает Кори. Бутылку все это время он крутит в руках.

— Остальные? — Хьелль хмурится, пытаясь нащупать нить беседы.

— Остальные дуэмы. У них ведь этого не происходит. Даже если карун и дойе с детства были вместе во время альцедо.

— Откуда ты знаешь?

— Я ничего не знаю, — пьяно и покладисто соглашается Кори. И тут же добавляет совсем другим тоном:

— Я даже представить себе не мог.

— Чего ты не мог представить?

— Что ты настолько лучше меня.

Лорд Дар-Халем сухо смеется.

— Ты научишься.

— Ты в моем возрасте еще чему-то мог научиться?

— Плюнь. Я — это я, а ты — это ты. И… — Хьелль с наслаждением забирается пальцами в волосы, снимает заколку, крутит головой, разминая шею, — …не вздумай корить себя за то, что не первым нашел Медео и Эрлу.

— Я еще не успел об этом подумать, — признается Кори. Сам того не замечая, он повторяет жест Хьелля, бросает свою заколку рядом с его, массирует себе виски, затылок, макушку. — А как ты это сделал?

— Ну… — лорд Дар-Халем улыбается чуть смущенно. — Я просто очень хорошо знал твоего отца. Не только его предусмотрительность. Но и прославленную изворотливость Дар-Эсилей. Представить, куда бы он спрятал свою жену и куда бы направился сам, чтобы раздобыть немного денег и подготовить путь для бегства на север, было легче легкого.

Все, на что хватает ошеломленного Кори, это глубокомысленное «Ааааа…» В мысленную записную книжку он заносит: «На свежую голову выяснить у лорда Халема, куда и что спрятал бы мой отец. Составить список мест. Выучить и сжечь».

Хьелль, очевидно сообразив, что мыслительная деятельность Кори зашла в полный тупик, перешагивает через брошенные на пол орады и забирает у Кори бутылку, которую тот зажал между коленок, когда занялся волосами. Шумно отхлебывает, садится рядом, придирчиво оглядывает сыновние крылья.

— Кстати, тебя кто чешет? Кто-то конкретный?

— Нет, разные. Я еще не определился.

— Потом скажи, ладно? Просто чтобы я был в курсе.

Голос лорда Дар-Халема звучит почти просительно, и Кори кивает. Потом приваливается к мускулистому плечу слева от себя и сообщает вваливающемуся в окна сизому туману:

— Я так устал.

Сильные руки обнимают его, и лорд-канцлер Аккалабата впервые за много лет чувствует себя дома.

Часть вторая
Кровь превращается в воду

Глава I. Интересы Дилайны

Лисс Ковальская

— Лисс, успокойся, — Разумовский мерял шагами комнату. — Все будет нормально. Ошибка Ногта состоит в том, что ни в армейских школах, ни в каких других учебных заведениях на Ситии не проходят историю.

Опять не то и не о том.

С тех пор как обнаружилось, что Маро одновременно является дочкой Лисс и внучкой Гетмана, пропасть между командором Разумовским и его в прошлом любимой ученицей не уменьшалась, а расширялась, кажется, с каждым годом. Гетман души не чаял в Маро, но, по мнению Лисс, пытался ограничивать ее свободу, приковать ее толстой цепью к Земле, лишив тех необыкновенных возможностей, которые открывала перед ней дилайнская кровь. «Тебя это не пугает? — то и дело спрашивал он у Лисс. — Меня — пугает».

Лисс, хоть убей, не видела ничего страшного в том, что у дочери имеется демонический конформ, и даже начала привыкать к ее способности мгновенно перемещаться в пространстве, которая часто оказывалась весьма кстати: «Мароооо, у нас гости на пороге и нет хлеба!» Конечно, узнать о своем родстве с Гетманом хотелось как-то по-человечески, а не из небрежно брошенной Тоном в коммуникатор фразы:

— Лисс, я не могу Марошу принять на эти каникулы. У меня намечены показательные казни: не сошелся во взглядах с несколькими моими подданными по поводу того, один должен быть конформ у лорда Дилайны или несколько. Зачем Маро все эти кровавости? Еще успеет привыкнуть. Давай отправим ее к деду на Йотху.

230